Финансовый капитализм против промышленного капитализма

Возрождение и захват рантье

Маркс и многие из его менее радикальных современных реформаторов видели историческую роль промышленного капитализма в том, чтобы избавиться от наследия феодализма - помещиков, банкиров и монополистов, извлекающих экономическую ренту, не производя реальной стоимости. Но это реформаторское движение провалилось. Сегодня, Финансы, Страхование и Недвижимость (FIRE) сектор восстановили контроль над правительством, создавая нео- Рантье экономики.

Цель этого постиндустриального финансового капитализма противоположна цели промышленного капитализма, известного экономистам 19- го века: он стремится к богатству в первую очередь за счет извлечения экономической ренты, а не за счет накопления промышленного капитала. Налоговый фаворитизм в отношении недвижимости, приватизация нефтедобычи и добычи полезных ископаемых, банковское дело и инфраструктурные монополии увеличивают стоимость жизни и ведения бизнеса. Рабочая сила все чаще используется в связи с банковским долгом, студенческой задолженностью, задолженностью по кредитным картам, в то время как цены на жилье и другие товары в кредит завышены, в результате чего меньше доходов можно тратить на товары и услуги, поскольку экономика страдает от дефляции долга.

Сегодняшняя новая холодная война - это борьба за интернационализацию этого капитализма рантье путем глобальной приватизации и финансирования транспорта, образования, здравоохранения, тюрем и полиции, почты и связи, а также других секторов, которые раньше оставались общественным достоянием экономики Европы и Америки. чтобы сохранить низкие затраты и минимизировать их структуру затрат.

В западных экономиках такая приватизация обратила вспять стремление промышленного капитализма к минимизации социально ненужных затрат на производство и распространение. В дополнение к монопольным ценам на приватизированные услуги финансовые менеджеры каннибализируют промышленность, используя заемные средства и выплачивая высокие дивиденды для повышения цен на акции.

• • •

Сегодня нео-рантье экономики могут получить богатство в основном поиском ренты, с помощью финансиализации основной недвижимости и монопольной ренты, с помощью банковских кредитов, акций и облигаций. Использование долга для повышения цен и создания прироста капитала в кредит для этого «виртуального богатства» с 2009 года поддерживается количественным смягчением центрального банка.

Финансовый инжиниринг заменяет промышленный инжиниринг. Более 90 процентов недавнего корпоративного дохода США было направлено на повышение цен на акции компаний за счет выплаты дивидендов акционерам или расходов на программы обратного выкупа акций. Многие компании даже занимают средства, чтобы выкупить свои собственные акции, увеличивая соотношение долга к собственному капиталу.

Домохозяйства и промышленность испытывают нехватку долгов, задолженность по арендной плате и обслуживанию долга перед сектором финансов, страхования и недвижимости (FIRE). Эти накладные расходы рантье оставляют меньше заработной платы и дохода, доступного для покупки товаров и услуг, завершая 75-летнюю экспансию в США и Европе после окончания Второй мировой войны в 1945 году.

Эта динамика рантье противоположна тому, что Маркс назвал законами движения промышленного капитализма. Немецкое банковское дело действительно финансировало тяжелую промышленность при Бисмарке, в сотрудничестве с Рейхсбанком и военными. Но в других странах банковское кредитование редко позволяет финансировать новые материальные средства производства. То, что обещало быть демократической и, в конечном счете, социалистической динамикой, снова вернулось к феодализму и долговому рабству, при этом финансовый класс сегодня играет ту роль, которую класс землевладельцев играл в постсредневековые времена.

Взгляд Маркса на историческую судьбу капитализма: освободить экономику от феодализма

Промышленный капитализм, описанный Марксом в первом томе « Капитала» , разрушается. Он видел историческую судьбу капитализма в том, чтобы освободить экономику от наследия феодализма: наследственный класс военачальников, вводящий данную земельную ренту и ростовщическое банковское дело. Он считал, что по мере развития индустриального капитализма в сторону более просвещенного управления и даже в сторону социализма он заменит хищнические «ростовщические» финансы, урезав экономически и социально ненужный доход рантье , земельную ренту, финансовые проценты и соответствующие сборы за непродуктивный кредит. Адам Смит, Дэвид Рикардо, Джон Стюарт Милль, Джозеф Прудон и их коллеги-экономисты-классики проанализировали эти явления, и Маркс резюмировал их обсуждение в томах II и III « Капитала».и его параллельные теории прибавочной стоимости, касающиеся экономической ренты и математики сложных процентов, которые заставляют долг расти экспоненциально более высокими темпами, чем остальная часть экономики.

Тем не менее, Маркс посвятил первый том « Капитала » наиболее очевидной характеристике промышленного капитализма: стремлению получать прибыль путем инвестирования в средства производства для использования наемного труда для производства товаров и услуг для продажи с наценкой, превышающей оплачиваемый труд. Анализируя прибавочную стоимость путем корректировки нормы прибыли с учетом затрат на установки, оборудование и материалы («органический состав капитала»), Маркс описал круговой поток, в котором капиталистические работодатели платят заработную плату своим рабочим и инвестируют свою прибыль в установки и оборудование. с излишками, не выплаченными работникам.

Финансовый капитализм разрушил это ядро ​​циркуляции между рабочим и промышленным капиталом. Большая часть Среднего Запада Соединенных Штатов превратилась в пояс ржавчины. Вместо развития финансового сектора для финансирования капиталовложений в производство, промышленность финансируется. Получение экономических выгод в финансовом отношении, в первую очередь за счет заемного капитала, намного превышает получение прибыли за счет найма сотрудников для производства товаров и услуг.

Союз капитализма банков и промышленности для продвижения демократических политических реформ

Капитализм времен Маркса все еще содержал много пережитков феодализма, в первую очередь класс наследственных помещиков, живущих за счет земельной ренты, большая часть которой непродуктивно тратилась на прислугу и предметы роскоши, а не для получения прибыли. Эта рента возникла в виде налога. Спустя двадцать лет после норманнского завоевания Вильгельм Завоеватель приказал составить «Книгу судного дня» в 1086 году, чтобы рассчитать урожай, который можно было бы получить в качестве налогов с английских земель, захваченных им и его товарищами. В результате чрезмерных финансовых требований короля Иоанна Восстание баронов (1215-17 гг.) И их Великая хартия вольностей позволили ведущим военачальникам получать большую часть этой ренты для себя. Маркс объяснил, что промышленный капитализм был политически радикальным в стремлении освободиться от бремени необходимости поддерживать этот привилегированный класс землевладельцев.

Промышленники стремились завоевать рынки, сократив затраты ниже, чем у их конкурентов. Эта цель требовала освобождения всей экономики от «faux frais» производства, социально ненужных сборов, встроенных в стоимость жизни и ведения бизнеса. Классическая экономическая рента определялась как превышение цены над внутренней себестоимостью, причем последняя в конечном итоге сводилась к затратам на рабочую силу. Производительный труд определялся как труд, используемый для получения прибыли, в отличие от слуг и вассалов (кучеров, дворецких, поваров и др .), На которых помещики тратили большую часть своей ренты.

Парадигматической формой экономической ренты была земельная рента, выплачиваемая потомственной аристократии Европы. Как объяснил Джон Стюарт Милль, арендодатели пожинали ренту (и рост цен на землю) «во сне». Рикардо указал (в главе 2 своих Принципов политической экономии и налогообложения 1817 г. ) на родственную форму дифференциальной ренты в ренте за природные ресурсы, возникающую из-за способности рудников с высококачественными рудными телами продавать свои более дешевые добытые минералы по ценам. установлен высокозатратными шахтами. Наконец, была монопольная рента, выплачиваемая владельцам в узких точках экономики, где они могли получать ренту без каких-либо затрат. Такая арендная плата логично включала в себя финансовые проценты, комиссии и штрафы.

Маркс видел капиталистический идеал как освобождение экономики от класса помещиков, который контролировал Палату лордов в Британии и аналогичные верхние палаты правительства в других странах. Для достижения этой цели потребовалась политическая реформа парламента в Великобритании, чтобы в конечном итоге заменить Палату лордов Палатой общин, чтобы помешать помещикам защищать свои особые интересы за счет британской промышленной экономики. Первая крупная битва в этой борьбе против землевладельцев была выиграна в 1846 году, когда были отменены хлебные законы. Борьба за ограничение власти землевладельцев над правительством завершилась конституционным кризисом 1909-10 гг., Когда лорды отклонили земельный налог, введенный палатой общин. Кризис был разрешен постановлением о том, что лорды никогда больше не могут отклонить законопроект о доходах, принятый палатой общин.

Банковский сектор выступает против сектора недвижимости, 1815-1846 гг.

Сегодня может показаться ироничным, что банковский сектор Великобритании искренне стоял за первой великой борьбой за минимизацию земельной ренты. Этот союз возник после того, как в 1815 году закончились наполеоновские войны, которые положили конец французской блокаде против британской морской торговли и вновь открыли британский рынок для импорта зерна по более низким ценам. Британские землевладельцы требовали тарифной защиты в соответствии с хлебными законами - чтобы поднять цены на продукты питания, чтобы увеличить доход и, следовательно, капитализированную арендную стоимость своих земельных владений - но это привело к высоким издержкам экономики. Успешная капиталистическая экономика должна минимизировать эти издержки, чтобы завоевать иностранные рынки и даже защитить свой собственный внутренний рынок. Классическая идея свободного рынка была свободна от экономической ренты - дохода рантье в виде земельной ренты.

Эта рента - квазиналог, выплачиваемый наследникам отрядов военачальников, завоевавших Британию в 1066 году, и аналогичных отрядов викингов, завоевавших другие европейские государства, - угрожала минимизировать внешнюю торговлю. Это было угрозой для европейских банковских классов, основным рынком которых было финансирование торговли переводными векселями. Банковский класс возник, когда экономика Европы была возрождена в результате огромного разграбления денежных слитков из Константинополя крестоносцами. Банкирам была разрешена лазейка, чтобы избежать запрета христианства взимать проценты, приняв их возврат в виде ажиотажа , платы за перевод денег из одной валюты в другую, в том числе из одной страны в другую.

Даже внутренний кредит может использовать лазейку «сухого обмена», взимая ажиотаж с внутренних транзакций, замаскированных под перевод иностранной валюты, подобно тому, как современные корпорации используют «офшорные банковские центры» сегодня, чтобы притвориться, что они получают свой доход в странах с уклонением от налогов, которые не взимать подоходный налог.

Если Британии суждено было стать мировой промышленной мастерской, это принесло бы большую пользу банковскому классу Рикардо. (Он был ее представителем в парламенте; сегодня мы бы сказали лоббистом.) Британия будет пользоваться международным разделением труда, при котором она будет экспортировать промышленные товары и импортировать продукты питания и сырье из других стран, специализирующихся на сырьевых товарах и зависящих от Британии в отношении своей промышленной продукции. Но для того, чтобы это произошло, Британии требовалась низкая цена труда. Это означало низкие затраты на питание, которые в то время были самой большой статьей в семейном бюджете наемного труда. А это, в свою очередь, потребовало прекращения полномочий класса арендодателей для защиты своего «бесплатного обеда» земельной ренты и всех получателей такого «нетрудового дохода».

Сегодня трудно представить себе промышленников и банкиров, которые вместе продвигают демократические реформы против аристократии. Но этот союз был необходим в начале 19 - го века. Конечно, демократическая реформа в то время распространялась только на свержение класса помещиков, а не на защиту интересов трудящихся. Пустота демократической риторики промышленного и банковского класса стала очевидной во время европейских революций 1848 года, когда корыстные интересы выступили против распространения демократии на население в целом, после того как последнее помогло положить конец защите арендодателем своей ренты.

Разумеется, именно социалисты начали политическую борьбу после 1848 года. Позже Маркс напомнил корреспонденту, что первая планка Коммунистического манифеста заключалась в социализации земельной ренты, но высмеял критиков «свободной рыночной» ренты, которые отказались признать это Эксплуатация, подобная рантье, существовала в сфере промышленного использования наемного труда. Точно так же, как землевладельцы получали земельную ренту, превышающую затраты на выращивание урожая (или аренду жилья), так и работодатели получали прибыль, продавая продукты наемного труда с наценкой. По Марксу, это сделало промышленников частью класса рантье в принципе, хотя общая экономическая система промышленного капитализма сильно отличалась от постфеодальной системы рантье, помещиков и банкиров.

Альянс банковского дела с недвижимостью и другими секторами ренты

На этом фоне того, как промышленный капитализм развивался во времена Маркса, мы можем видеть, насколько чрезмерно оптимистично он относился к стремлению промышленников убрать все ненужные издержки производства - все расходы, которые увеличивали цену, но не добавляли стоимости. В этом смысле он полностью соответствовал классической концепции свободных рынков как рынков, свободных от земельной ренты и других форм дохода рантье .

Сегодняшняя экономическая теория полностью изменила эту концепцию. В Орвеллиан двоемыслия твиста, корыстные интересы сегодня определяют свободный рынок как один «свободные» для распространения различных форм земельной ренты, вплоть до предоставления специальных налоговых льгот для заочных инвестиций в недвижимости, нефтяная и горнодобывающая промышленность ( рента за природные ресурсы), и, прежде всего, с высокими финансами (бухгалтерская фикция «начисленных процентов» - неясный термин для краткосрочных арбитражных спекуляций).

Сегодняшний мир действительно освободил экономики от бремени наследственной земельной ренты. Почти две трети американских семей владеют собственными домами (хотя уровень домовладения неуклонно снижается после Великого выселения Обамы, которое было побочным продуктом кризиса мусорной ипотечной ссуды и финансовой помощи Обамы Банку в 2009-16 гг., Что снизило ставки домовладельцев с от 68% до 62%). В Европе доля домовладельцев в Скандинавии достигла 80%, и высокие показатели характерны для всего континента. Домовладение - а также возможность покупать коммерческую недвижимость - действительно стали демократизированными.

Но его демократизировали в кредит. Это единственный способ получить жилье для наемных работников, поскольку в противном случае им пришлось бы потратить всю свою трудовую жизнь, откладывая достаточно, чтобы купить дом. После окончания Второй мировой войны в 1945 году банки предоставляли кредиты на покупку домов (а спекулянтам - на покупку коммерческой недвижимости), предоставляя ипотечный кредит с погашением в течение 30 лет - вероятной продолжительности трудовой жизни молодого покупателя жилья.

Недвижимость - безусловно, крупнейший рынок банковского сектора. На ипотечное кредитование приходится около 80 процентов кредитов банков США и Великобритании. Это играло лишь незначительную роль в 1815 году, когда банки сосредоточились на финансировании коммерции и международной торговли. Сегодня мы можем говорить о секторе финансов, страхования и недвижимости (FIRE) как о доминирующем рантье в экономике.сектор. Этот альянс банковского дела с недвижимостью привел к тому, что банки стали основными лоббистами, защищающими владельцев недвижимости, выступая против земельного налога, который, казалось, был волной будущего в 1848 году перед лицом растущей пропаганды налогообложения всей прироста цены земли и ренты, чтобы земля стала налоговой базой, как призывал Адам Смит, вместо налогообложения рабочей силы, потребителей или прибыли. Действительно, когда в 1914 году в США начали взиматься подоходный налог, он упал только на один процент самых богатых американцев, налогооблагаемый доход которых почти полностью состоял из имущественных и финансовых требований.

Прошлый век полностью изменил эту налоговую философию. На национальном уровне со времен Второй мировой войны с недвижимого имущества не платили почти нулевой подоходный налог, благодаря двум раздаче подарков. Первый - это «фиктивная амортизация», которую иногда называют переоценкой. Арендодатели могут делать вид, будто их здания обесцениваются, заявляя, что они изнашиваются с фиктивно высокой скоростью. (Вот почему Дональд Трамп сказал, что любит обесценивание.) Но, безусловно, самая большая скидка заключается в том, что процентные платежи не облагаются налогом. Разумеется, недвижимость облагается местным налогом, но обычно составляет всего 1% от оценочной стоимости, что составляет менее 7-10% от фактической арендной платы за землю.[2a]

Основная причина, по которой банки поддерживают налоговый фаворитизм для арендодателей, заключается в том, что все, что отказывается сборщик налогов, можно уплатить в качестве процентов. Ипотечные банкиры получают большую часть арендной платы за землю в Соединенных Штатах. Когда недвижимость выставляется на продажу, и домовладельцы делают ставки друг против друга, чтобы купить ее, точка равновесия - это когда победитель готов заплатить полную арендную стоимость банкиру для получения ипотеки. Коммерческие инвесторы также готовы платить весь доход от аренды, чтобы получить ипотеку, потому что они заинтересованы в приросте капитала, то есть повышении цены на землю.

Политическая позиция так называемых рикардианских социалистов в Великобритании и их коллег во Франции (Прудон и др .) Заключалась в том, чтобы государство собирало экономическую ренту за землю в качестве основного источника доходов. Но сегодня прирост капитала происходит в основном в сфере недвижимости и финансов и практически не облагается налогом для домовладельцев. Владельцы не платят налог на прирост капитала по мере роста цен на недвижимость или даже при продаже, если они используют свою прибыль для покупки другой собственности. А когда умирают домовладельцы, все налоговые обязательства снимаются.

Нефтяная и горнодобывающая отрасли также, как известно, освобождены от подоходного налога с ренты за использование природных ресурсов. В течение долгого времени скидка на истощение запасов позволяла им получать налоговую скидку на проданную нефть, позволяя им покупать новые нефтедобывающие объекты (или все, что они хотели) с предполагаемой потерей активов, определяемой как стоимость возмещения того, что они опустошили. вне. Конечно, реальных потерь не было. Нефть и минералы дарованы природой.

Эти секторы также освобождаются от налогов на свою иностранную прибыль и ренту, используя «удобные флаги», зарегистрированные в оффшорных банковских центрах. Эта уловка позволяет им заявлять, что они получают всю свою прибыль в Панаме, Либерии или других странах, которые не взимают подоходный налог и даже не имеют собственной валюты, но используют доллар США, чтобы спасти американские компании от любых валютных операций. риск.

В нефтяной и горнодобывающей промышленности, как и в случае с недвижимостью, банковская система стала симбиозом с получателями ренты, включая компании, получающие монопольную ренту. Уже в конце 19 - го века , банковский и страховой сектор был признан «матерью трастов,» финансирование их создания для извлечения монопольной ренты сверх нормальной нормы прибыли.

Эти изменения сделали извлечение ренты гораздо более прибыльным, чем стремление к промышленной прибыли - прямо противоположное тому, что классические экономисты утверждали и ожидали, что это будет наиболее вероятной траекторией капитализма. Маркс ожидал, что логика промышленного капитализма освободит общество от его наследия рантье и создаст инвестиции в общественную инфраструктуру, чтобы снизить издержки производства в экономике в целом. Путем минимизации затрат на рабочую силу, которые должны были покрывать работодатели, эти государственные инвестиции создавали организационную сеть, которая со временем (иногда, конечно, нуждалась в революции) превратилась в социалистическую экономику.

Хотя банковское дело развивалось якобы для обслуживания внешней торговли промышленно развитых стран, оно само по себе стало силой, подрывающей промышленный капитализм. С точки зрения марксизма, вместо финансирования обращения MC-M '(деньги, вложенные в капитал для получения прибыли и, следовательно, еще большего количества денег), высокие финансы сокращают процесс до M-M', делая деньги исключительно из денег и кредита, без материальные вложения капитала.

Давление рантье на бюджеты: дефляция долга как побочный продукт инфляции цен на активы

Демократизация домовладения означала, что жилье больше не принадлежало главным образом отсутствующим владельцам, снимающим ренту, а владельцам-жильцам. По мере распространения домовладения новые покупатели пришли поддержать стремление рантье заблокировать налогообложение земли, не понимая, что не облагаемая налогом арендная плата будет выплачиваться банкам в качестве процентов на погашение арендной платы за помещение, которая до сих пор выплачивалась отсутствующим арендодателям.

Недвижимость подорожала в результате использования заемных средств. Этот процесс делает инвесторов, спекулянтов и их банкиров богатыми, но повышает стоимость жилья (и коммерческой недвижимости) для новых покупателей, которые вынуждены брать на себя больше долгов, чтобы получить надежное жилье. Эта стоимость также перекладывается на арендаторов. И работодатели в конечном итоге обязаны платить своей рабочей силе достаточно, чтобы оплачивать эти финансовые затраты на жилье.

Дефляция долга стала отличительной чертой сегодняшней экономики от Северной Америки до Европы, вводя жесткую экономию, поскольку обслуживание долга поглощает растущую долю личного и корпоративного дохода, оставляя меньше средств на товары и услуги. 90 процентов имеющих задолженность экономики вынуждены платить все больше и больше процентов и финансовых сборов. Корпоративный сектор, а теперь также сектор государственного и местного самоуправления, также должен выплачивать кредиторам растущую долю своих доходов.

Инвесторы готовы платить большую часть своего дохода от аренды в виде процентов в пользу банковского сектора, потому что они надеются продать свою собственность в какой-то момент для получения «прироста капитала». Современный финансовый капитализм фокусируется на «общей прибыли», определяемой как текущий доход плюс прирост стоимости активов, прежде всего для земли и недвижимости. Поскольку дом или другое имущество стоит, сколько бы банки ни ссудили под него, богатство создается в основном за счет финансовых средств, когда банки ссужают растущую часть стоимости активов, заложенных в качестве залога.

График 10.4: Годовые изменения ВВП и основные компоненты прироста цен на активы

(номинал, $ млрд)

Тот факт, что прирост цен на активы в значительной степени финансируется за счет долга, объясняет, почему экономический рост в Соединенных Штатах и ​​Европе замедляется, несмотря на то, что цены на фондовых рынках и недвижимости завышены в кредит. Результатом является экономика с использованием заемных средств.

Изменение стоимости земель экономики из года в год намного превышает изменение ВВП. Богатство достигается в первую очередь за счет увеличения стоимости активов («капитала») при оценке земли и недвижимости, акций, облигаций и кредитов кредиторов («виртуальное богатство»), а не столько за счет экономии доходов (заработной платы, прибыли и ренты). Величина прироста стоимости активов имеет тенденцию к снижению прибыли, арендного дохода и заработной платы.

Возникла тенденция представить, что рост цен на недвижимость, акции и облигации делает домовладельцев богаче. Но этот рост цен вызван банковским кредитом. Дом или другое имущество стоит, сколько бы банк ни ссудил под него - а с 1945 года банки ссужали все большую и большую часть стоимости дома. Что касается недвижимости в США в целом, то долг превышает капитал более чем на десятилетие сейчас. Рост цен на недвижимость сделал банки и спекулянтов богатыми, но лишил домовладельцев и коммерческой недвижимости долгов.

Пострадала экономика в целом. Стоимость жилья в Соединенных Штатах, обусловленная долгами, настолько высока, что, если бы всем американцам бесплатно давали их физические потребительские товары - еду, одежду и так далее, - они все равно не могли бы конкурировать с рабочими в Китае или большинстве других стран. Это основная причина деиндустриализации экономики США. Таким образом, эта политика «создания богатства» путем финансиализации подрывает логику промышленного капитализма.

Борьба финансового капитала за приватизацию и монополизацию общественной инфраструктуры

Другой причиной деиндустриализации является рост стоимости жизни в результате преобразования государственной инфраструктуры в приватизированные монополии. Когда Соединенные Штаты и Германия обогнали британский промышленный капитализм, было признано, что основным ключом к промышленному преимуществу являются государственные инвестиции в автомобильные, железные дороги и другие виды транспорта, образования, здравоохранения, связи и другой базовой инфраструктуры. Саймон Паттен, первый профессор экономики в первой бизнес-школе Америки, Wharton School при Пенсильванском университете, определил общественную инфраструктуру как «четвертый фактор производства» в дополнение к рабочей силе, капиталу и земле. Но в отличие от капитала, объяснил Паттен, его целью не было получение прибыли.

В отличие от военных сборов, которыми обременены налогоплательщики в досовременных экономиках, «в индустриальном обществе целью налогообложения является повышение промышленного процветания» путем создания инфраструктуры в виде каналов и железных дорог, почты и государственного образования. Эта инфраструктура была «четвертым» фактором производства. Паттен объяснил, что налоги будут «без обременения» в той мере, в какой они будут вкладываться в общественные внутренние улучшения, во главе с транспортными средствами, такими как канал Эри.[3a]

Преимущество этих государственных инвестиций заключается в снижении затрат вместо того, чтобы позволить приватизаторам устанавливать монопольную ренту в виде платы за доступ к базовой инфраструктуре. Правительства могут устанавливать цены на услуги этих естественных монополий (включая создание кредитов, как мы наблюдаем сегодня) по себестоимости или предлагать их бесплатно, помогая рабочей силе и ее работодателям продавать меньше, чем промышленники в странах, где такие государственные предприятия отсутствуют.

В городах, объяснил Паттен, общественный транспорт повышает цены на недвижимость (и, следовательно, экономическую ренту) на периферии, поскольку канал Эри принес пользу западным фермам, конкурирующим с фермерами в северной части штата Нью-Йорк. Этот принцип очевиден в сегодняшних пригородных районах по сравнению с центрами городов. Расширение лондонского метро вдоль линии Jubilee и метро на второй авеню Нью-Йорка показало, что подземный и автобусный транспорт можно финансировать публично, взимая налог с более высокой арендной платы, создаваемой для участков вдоль таких маршрутов. Оплата капитальных вложений за счет таких налоговых сборов может обеспечить транспортировку по субсидированным ценам, соответственно минимизируя структуру затрат в экономике. То, что Джозеф Стиглиц популяризировал как «закон Генри Джорджа», правильнее было бы называть «законом Паттена» о безобременном налогообложении.[4a]

В режиме «безобременного налогообложения» доход от государственных инвестиций не принимает форму прибыли, а направлен на снижение общей структуры цен в экономике, чтобы «способствовать общему процветанию». Это означает, что правительства должны управлять естественными монополиями напрямую или, по крайней мере, регулировать их. «Парки, канализации и школы улучшают здоровье и интеллект всех классов производителей и, таким образом, позволяют им производить более дешевую продукцию и более успешно конкурировать на других рынках». Паттен заключил: «Если суды, почта, парки, газовые и водопроводные работы, благоустройство улиц, рек и гаваней, а также другие общественные работы не увеличивают благосостояние общества, они не должны проводиться государством». Но это процветание для экономики в целом не было достигнуто путем отношения к государственным предприятиям как к тому, что сегодня называется центром прибыли.[5a]

В каком-то смысле это можно назвать «приватизацией прибыли и социализацией убытков». Пропаганда смешанной экономики в этих направлениях является частью логики промышленного капитализма, стремящегося минимизировать затраты на производство и занятость в частном секторе, чтобы максимизировать прибыль. Базовая социальная инфраструктура - это субсидия, предоставляемая государством.

Премьер-министр Великобритании от консерваторов Бенджамин Дизраэли (1874–1880) отразил этот принцип: «Здоровье людей - действительно основа, от которой зависит все их счастье и все их возможности как государства».[6a]Он выступил спонсором Закона об общественном здравоохранении 1875 года, за которым последовал Закон о продаже продуктов питания и лекарств, а в следующем году - Закон об образовании. Эти услуги будет предоставлять правительство, а не частные работодатели или частные соискатели монополии.

В течение столетия государственные инвестиции помогали Соединенным Штатам проводить политику экономики высокой заработной платы, обеспечивая стандарты образования, питания и здоровья, чтобы сделать их труд более продуктивным и, таким образом, продавать низкооплачиваемую «нищих» рабочую силу. Цель заключалась в том, чтобы создать положительную обратную связь между повышением заработной платы и увеличением производительности труда.

Это резко контрастирует с сегодняшним бизнес-планом финансового капитализма - сократить заработную плату, а также сократить долгосрочные капитальные вложения, исследования и разработки при приватизации общественной инфраструктуры. Неолиберальное наступление Рональда Рейгана в Соединенных Штатах и ​​Маргарет Тэтчер в Великобритании в 1980-х годах было поддержано требованиями МВФ, чтобы страны-должники сбалансировали свои бюджеты за счет продажи таких государственных предприятий и сокращения социальных расходов. Инфраструктурные услуги были приватизированы как естественные монополии, что резко повысило структуру затрат в таких странах, но привело к огромным комиссиям по финансовому андеррайтингу и прибыли на фондовом рынке для Уолл-стрит и Лондона.

Приватизация ранее существовавших государственных монополий стала одним из самых прибыльных способов финансового обогащения. Но приватизированное здравоохранение и медицинское страхование оплачиваются рабочими и их работодателями, а не государством, как при промышленном капитализме. А перед лицом растущей стоимости приватизированной системы образования доступ к занятости среднего класса финансировался за счет студенческих долгов. Эта приватизация не помогла экономике стать более богатой или конкурентоспособной. На уровне экономики этот бизнес-план - это гонка вниз, но она приносит пользу финансовому благополучию наверху.

Финансовый капитализм обедняет экономику, увеличивая при этом структуру затрат

Классическая экономическая рента определяется как превышение цены над внутренней себестоимостью. Капитализация этой ренты - будь то земельная рента или монопольная рента в результате приватизации, описанной выше - в облигации, акции и банковские ссуды, создает «виртуальное богатство». Экспоненциальное создание кредитов финансовым капитализмом увеличивает «виртуальное» богатство - финансовые ценные бумаги и имущественные права - за счет управления этими ценными бумагами и требованиями таким образом, чтобы они стали более ценными, чем материальное реальное богатство.

Основной способ разбогатеть - это получить прирост стоимости активов («прирост капитала») по акциям, облигациям и недвижимости. Однако эти экспоненциально растущие финансовые накладные расходы, связанные с использованием заемных средств, поляризует экономику, концентрируя владение богатством в руках кредиторов, владельцев арендуемой недвижимости, акций и облигаций, истощая «реальную» экономику, чтобы платить сектору FIRE.

Постклассическая экономика изображает приватизированную инфраструктуру, разработку природных ресурсов и банковское дело как часть индустриальной экономики, а не наложенную на нее классом, ищущим ренты. Но динамика финансово-капиталистической экономики заключается не в том, чтобы богатство было получено главным образом за счет инвестиций в промышленные средства производства и накопления прибыли или заработной платы, а за счет прироста капитала, полученного в основном за счет погони за рентой. Эти прибыли не являются «капиталом» в классическом понимании. Это «прирост финансового капитала», потому что они являются результатом инфляции цен на активы, подпитываемой заемным финансированием.

Путем раздувания цен на жилье и пузыря на фондовом рынке заемных средств Америка за счет заемных средств, наряду с финансированием и приватизацией базовой инфраструктуры, выкинула ее с мировых рынков. Китай и другие нефинансовые страны избегали высоких затрат на медицинское страхование, образование и другие услуги бесплатно или по низкой цене в качестве коммунальных услуг. За рубежом общественное здравоохранение и медицинское обслуживание обходятся гораздо дешевле, но в США неолибералы называют их «социализированной медициной», как будто финансовое здравоохранение сделает экономику США более эффективной и конкурентоспособной. Транспорт также финансируется и работает с целью получения прибыли, а не для снижения стоимости жизни и ведения бизнеса.

Следует сделать вывод, что Америка решила больше не заниматься индустриализацией, а финансировать свою экономику за счет экономической ренты - монопольной ренты, от информационных технологий, банковского дела и спекуляций, и оставить промышленность, исследования и разработки другим странам. Даже если бы Китая и других азиатских стран не существовало, Америка никак не могла бы вернуть свои экспортные рынки или даже свой внутренний рынок с текущими накладными расходами по долгу и приватизированным и финансовым образованием, здравоохранением, транспортом и другой базовой инфраструктурой.

Основная проблема заключается не в конкуренции со стороны Китая, а в неолиберальной финансиализации. Финансовый капитализм - это не промышленный капитализм. Это возврат к долговому рабству и неофеодализму рантье . Банкиры играют роль сегодня , что помещики подыграл через 19 - го века, наживаясь без соответствующей стоимости, от прироста капитала для недвижимости, акций и облигаций по кредитам, долговым левереджа, балансовая стоимость увеличения стоимости экономики в жизни и ведения бизнеса.

Новая холодная война сегодня - это борьба финансового капитализма против промышленного капитализма.

Сегодняшний мир расколот из-за экономической войны за то, какую экономическую систему он будет иметь. Промышленный капитализм проигрывает борьбу с финансовым капитализмом, который становится его противоположностью, так же как промышленный капитализм был антитезой постфеодальному помещичьему хозяйству и хищническим банковским домам.

В этом отношении сегодняшняя Новая холодная война - это конфликт экономических систем. Таким образом, он ведется против динамики промышленного капитализма США, а также экономики Китая и других стран. Следовательно, борьба также носит внутренний характер в Соединенных Штатах и ​​Европе, а также носит конфронтационный характер с Китаем и Россией, Ираном, Кубой, Венесуэлой и их действиями по дедолларизации своих экономик и отклонению Вашингтонского консенсуса и его долларовой дипломатии. Это борьба финансового капитала, ориентированного на США, за продвижение неолиберальной доктрины, дающей особые налоговые льготы доходам рантье, освобождение от налогов на земельную ренту, ренту за природные ресурсы, монопольную ренту и финансовый сектор. Эта цель включает приватизацию и финансирование базовой инфраструктуры, максимизацию извлечения экономической ренты вместо минимизации стоимости жизни и ведения бизнеса.

Результатом является война за изменение характера капитализма, а также социал-демократии. Британская лейбористская партия, европейские социал-демократы и Демократическая партия США вскочили на неолиберальную подножку. Все они причастны к жесткой экономии, распространившейся от Средиземноморья до ржавого пояса Среднего Запада Америки.

Финансовый капитализм эксплуатирует рабочую силу, но через сектор рантье , который также приводит к каннибализации промышленного капитала. Это стремление переросло в борьбу против наций, которые ограничивают хищническую динамику финансового капитала, стремящегося приватизировать и демонтировать регулирующую власть государства. Новая холодная война - это не просто война, которую ведет финансовый капитализм против социализма и общественной собственности на средства производства. Ввиду присущей промышленному капитализму динамики, требующей сильной государственной регулирующей и налоговой власти для сдерживания вмешательства финансового капитала, этот постиндустриальный глобальный конфликт происходит между социализмом, развивающимся из промышленного капитализма, и фашизмом, определяемым как рантье.реакция на мобилизацию правительства на откат социал-демократии и восстановление контроля над финансовыми и монополистическими классами рантье .

Старая холодная война была борьбой против «коммунизма». Помимо освобождения от земельной ренты, процентных сборов и частных промышленных прибылей, социализм поддерживает борьбу трудящихся за лучшую заработную плату и условия труда, лучшие государственные инвестиции в школы, здравоохранение и другую социальную поддержку, лучшую гарантию занятости и страхование по безработице. Все эти реформы сократят прибыль работодателей. Более низкая прибыль означает более низкие цены на фондовом рынке и, следовательно, меньший прирост финансового капитала.

Цель финансового капитализма не в том, чтобы стать более производительной экономикой, производя товары и продавая их по более низким ценам, чем у конкурентов. То, что на первый взгляд может показаться международным экономическим соперничеством и завистью между Соединенными Штатами и Китаем, лучше всего рассматривать как борьбу между экономическими системами: финансовым капитализмом и цивилизацией, пытающейся освободиться от привилегий рантье и подчинения кредиторам. с более социальной философией правительства, уполномоченного контролировать частные интересы, когда они действуют эгоистично и причиняют вред обществу в целом.

Врагом в этой Новой холодной войне является не просто социалистическое правительство, но и само правительство, за исключением тех случаев, когда оно может быть поставлено под контроль крупных финансов для продвижения неолиберальной программы рантье . Это меняет демократическую политическую революцию 19 - го века , который заменил палату лордов и другие верхние дома , управляемые наследственной аристократией с более представительными законодательными органами. Цель состоит в том, чтобы создать корпоративное государство, заменив выборные палаты правительства центральными банками - Федеральной резервной системой США и Европейским центральным банком, наряду с внешним давлением со стороны Международного валютного фонда и Всемирного банка.

Результатом является «глубокое государство», поддерживающее космополитическую финансовую олигархию. Это определение фашизма: изменение демократического правления с целью восстановления контроля над финансовыми и монополистическими классами рантье . Бенефициаром является корпоративный сектор, а не труд, чье негодование направлено против иностранцев и против определенных врагов внутри.

Не имея иностранного изобилия, корпоративное государство США способствует занятости за счет наращивания военной мощи и государственных расходов на инфраструктуру, большая часть которых передается инсайдерам для приватизации в стремящиеся к ренте монополии и синекуры. В Соединенных Штатах военные приватизируются для ведения боевых действий за границей ( например , Blackwater USA / Academi), а тюрьмы превращаются в центры прибыли с использованием недорогого труда заключенных.

Что парадоксально, так это то, что, хотя Китай стремится отделиться от западного финансового капитализма, он фактически делал то же самое, что Соединенные Штаты сделали во время промышленного взлета в конце 19- го и начале 20- го века. Будучи социалистической экономикой, Китай стремился достичь того, чего ожидалось достичь от промышленного капитализма: освободить свою экономику от доходов рантье (землевладение и ростовщичество), в основном за счет прогрессивной политики подоходного налога, касающейся в основном доходов рантье .

Прежде всего, Китай сохранил банковское дело в открытом доступе. Хранение денег и создания кредитов публично вместо приватизации - самый важный шаг к снижению стоимости жизни и стоимости бизнеса. Китаю удалось избежать долгового кризиса, списав долги, вместо того, чтобы закрывать предприятия с задолженностью, которые, как считается, отвечают государственным интересам. В этом отношении именно социалистический Китай постигает судьбу, которую индустриальный капитализм изначально ожидал постичь на Западе.

Резюме: Финансовый капитал как поиск ренты

Трансформация академической экономической теории при сегодняшнем финансовом капитализме повернула вспять прогрессивное и действительно радикальное направление классической политической экономии, которая превратилась в марксизм. Постклассическая теория описывает финансовый и другие секторы рантье как неотъемлемую часть индустриальной экономики. Сегодняшние форматы учета национального дохода и ВВП составлены в соответствии с этой антиклассической реакцией, изображающей сектор FIRE и связанные с ним секторы поиска ренты как добавку к национальному доходу, а не вычитание. Проценты, рента и монопольные цены - все это считается «прибылью» - как если бы весь доход был получен как неотъемлемая часть промышленного капитализма, а не хищническая добыча как накладные расходы и финансовые требования.

Это противоположность классической экономической теории. Финансовый капитализм - это стремление избежать того, чего ожидали Маркс и большинство его современников: индустриальный капитализм эволюционирует в сторону социализма мирным или иным путем.

Некоторые заключительные наблюдения: финансовый захват промышленности, правительства и идеологии

Почти каждая экономика представляет собой смешанную экономику - государственную и частную, финансовую, промышленную и ориентированную на получение ренты. Внутри этих смешанных экономик наблюдается финансовая динамика - долг, растущий за счет сложных процентов, привязывающийся в первую очередь к привилегиям извлечения ренты и, следовательно, защищая их идеологически, политически и академически. Эта динамика отличается от динамики промышленного капитализма и действительно подрывает индустриальную экономику, отвлекая доходы от нее на оплату финансового сектора и его клиентов- рантье .

Одним из проявлений этого внутреннего антагонизма являются временные рамки. Промышленный капитализм требует долгосрочного планирования для разработки продукта, составления маркетингового плана и проведения исследований и разработок, чтобы не отставать от конкурентов. Основная динамика - MC-M ': капитал (деньги, M) инвестируется в строительство фабрик и других средств производства, а также на использование рабочей силы для продажи своей продукции (товаров, C) с прибылью (M').

Финансовый капитализм сокращает это до M-M ', зарабатывая деньги исключительно финансово, взимая проценты и получая прирост капитала. Финансовый способ «создания богатства» измеряется оценкой недвижимости, акций и облигаций. Эта оценка долгое время основывалась на капитализации их потока доходов (ренты или прибыли) по действующей процентной ставке, но теперь она почти полностью основана на приросте капитала как главном источнике «общей прибыли».

Приобретая промышленные компании, финансовые менеджеры сосредотачиваются на краткосрочной перспективе, поскольку их зарплата и бонусы основаны на результатах текущего года. Речь идет о показателях фондового рынка. Цены на акции в значительной степени стали независимыми от объема продаж и прибыли, теперь, когда они повышаются за счет того, что корпорации обычно выплачивают около 92 процентов своей выручки в виде дивидендов и обратного выкупа акций.[7a]

Еще более разрушительно то, что частный капитал создал новый процесс: M-долг-M '. В одной из недавних публикаций подсчитано, что: «Более 40% компаний, которые производят выплаты, также привлекают капитал в течение того же года, в результате чего 31% совокупного выкупа акций и дивидендов финансируется извне, в основном за счет долга».[8a] Это сделало корпоративный сектор финансово хрупким, прежде всего авиационную отрасль, после кризиса COVID-19.

Хотя эта тема заслуживает более тщательного обсуждения, чем может быть подробно описана здесь, журналист Мэтт Столлер в популярных выражениях резюмирует основной бизнес-план прямых инвестиций: «финансовые инженеры собирают большие суммы денег и занимают еще больше, чтобы покупать фирмы и грабить их. Такие бароны частного капитала не являются специалистами, которые помогают финансировать полезные продукты и услуги, они заключают сделки по резке печенья, нацеленные на фирмы, которые, по их мнению, обладают рыночной властью для повышения цен, которые могут увольнять работников или продавать активы и / или иметь какие-то юридическое преимущество лазейки. Часто они разрушают основной бизнес. Гиганты индустрии, от Blackstone до Apollo, являются детьми короля мусорных облигаций 1980-х годов и мошенника Майкла Милкена. По сути, они огромные гангстеры ».[9a]

Классическим описанием этого процесса грабежей с целью получения прибыли является статья Джорджа Акерлоффа и Пола Ромера 1993 года, в которой описывается, как «у фирм есть стимул разоряться ради прибыли за счет общества (грабить) вместо того, чтобы идти ва-банк (играть при успехе). Банкротство с целью получения прибыли произойдет, если плохой бухгалтерский учет, слабое регулирование или низкие штрафы за злоупотребления дадут владельцам стимул платить себе больше, чем стоит их фирма, а затем не выполнить свои долговые обязательства ».[10a]

Тот факт, что «бумажная прибыль» от цен на акции может быть сведена на нет во время финансовых штормов, делает финансовый капитализм менее устойчивым, чем остающаяся промышленная база материальных капиталовложений. Соединенные Штаты загнали свою экономику в угол путем деиндустриализации, заменив накопление материального капитала «виртуальным богатством», то есть финансовыми претензиями на доход и материальные активы. С 2009 года, и особенно после кризиса Covid в 2020 году, его экономика переживает так называемое К-образное «восстановление». Рынки акций и облигаций достигли рекордных высот, что принесло пользу самым богатым семьям, но «реальная» экономика производства и потребления, ВВП и занятость снизились для сектора, не связанного с рантье , то есть экономики в целом.

Как мы можем объяснить это несоответствие, если не признаем, что действуют разные динамика и законы движения? Доходы в богатстве все больше принимают форму восходящей оценки рантье финансовых и имущественных претензий на активы и доходы реального сектора экономики во главе с правами аренды экстракция, а не средства производства.

Финансовый капитализм такого рода может выжить только за счет получения экспоненциально возрастающей прибыли извне системы, либо за счет создания денег центральным банком (количественное смягчение), либо за счет финансирования иностранных экономик, приватизации их для замены недорогих услуг общественной инфраструктуры поиском ренты. монополии, выпускающие облигации и акции, в основном финансируемые за счет долларовых кредитов для получения прироста капитала. Проблема с этим финансовым империализмом в том, что он делает экономики принимающих клиентов такими же дорогими, как их США и другие спонсоры в мировых финансовых центрах.

Все экономические системы стремятся к интернационализации и распространению своего правления по всему миру. Возродившуюся сегодня холодную войну следует понимать как борьбу между тем, какая экономическая система будет иметь мир. Финансовый капитализм борется против наций, которые ограничивают его навязчивую динамику и спонсируют приватизацию и демонтаж государственной регулирующей власти. В отличие от промышленного капитализма, цель рантье не в том, чтобы стать более производительной экономикой, производя товары и продавая их по более низким ценам, чем у конкурентов. Финансовый капитализм имеет глобалистскую динамику, стремясь использовать международные организации (МВФ, НАТО, Всемирный банк и разработанные США торговые и инвестиционные санкции) для отмены национальных правительств, которые не контролируются рантье.классы. Цель состоит в том, чтобы превратить все экономики в финансово-капиталистические слои наследственных привилегий, применяя политику жесткой экономии, направленную против рабочей силы, чтобы выжать долларизованный профицит.

Сопротивление промышленного капитализма этому международному давлению обязательно носит националистический характер, потому что ему нужны государственные субсидии и законы для налогообложения и регулирования сектора ПОЖАРНЫХ огней. Но он проигрывает борьбу с финансовым капитализмом, который превращается в его врага, так же как промышленный капитализм был противником постфеодального землевладения и хищнического банкинга. Промышленный капитализм требует государственных субсидий и инвестиций в инфраструктуру, а также регулирующих и налоговых полномочий для сдерживания проникновения финансового капитала. В результате возникает глобальный конфликт между социализмом (естественная эволюция индустриального капитализма) и прорантьевским фашизмом, реакция государства, финансов и капитализма на мобилизацию государственной власти социализмом для отбрасывания постфеодальных интересов рантье .

Таким образом, в основе сегодняшнего соперничества Соединенных Штатов против Китая лежит столкновение экономических систем. Настоящий конфликт - это не столько «Америка против Китая», сколько финансовый капитализм против индустриального «государственного» капитализма / социализма. На карту поставлено то, будет ли «государство» поддерживать финансиализацию, приносящую пользу классу рантье, или будет способствовать развитию индустриальной экономики и общего процветания.

Помимо временных рамок, другим важным контрастом между финансовым капитализмом и промышленным капитализмом является роль государства. Промышленный капитализм хочет, чтобы правительство помогло «социализировать издержки», субсидируя инфраструктурные услуги. За счет снижения стоимости жизни (и, следовательно, минимальной заработной платы) приватизация остается большей прибыли. Финансовый капитализм хочет вырвать эти коммунальные предприятия из общественного достояния и сделать их приватизированными активами, приносящими ренту. Это увеличивает структуру затрат в экономике - и, таким образом, обречено на провал с точки зрения международной конкуренции между промышленниками.

Вот почему страны с самыми низкими затратами и наименее финансируемыми экономиками обогнали Соединенные Штаты во главе с Китаем. То, как Азия, Европа и США отреагировали на кризис COVID-19, подчеркивает контраст. Из-за пандемии около 70% местных ресторанов закрылись из-за большой задолженности по аренде и задолженности. Арендаторы, безработные домовладельцы и инвесторы в коммерческую недвижимость, а также многие потребительские секторы также столкнутся с выселениями и бездомностью, неплатежеспособностью и потерей права выкупа или продажей бедствий по мере снижения экономической активности.

Менее широко известно, как пандемия привела к тому, что Федеральная резервная система субсидировала поляризацию и монополизацию экономики США, предоставив кредиты только на долю 1% банкам, фондам прямых инвестиций и крупнейшим корпорациям страны, помогая им поглощать небольшие суммы. и средний бизнес в беде.

В течение десятилетия после спасения Обамы от банковского мошенничества в 2009 году ФРС описывала свою цель как поддержание ликвидности банковской системы и избежание ущерба для держателей облигаций, акционеров и крупных вкладчиков. ФРС наделила коммерческую банковскую систему достаточными кредитными возможностями, чтобы поддерживать цены на акции и облигации. Ликвидность была увеличена в банковской системе за счет покупки государственных ценных бумаг, что было нормальным явлением. Но после того, как в марте 2020 года поразил вирус covid, ФРС впервые начала покупать корпоративные долги, в том числе мусорные облигации. Бывший глава FDIC Шейла Бэйр и экономист казначейства Лоуренс Гудман отмечают, что Федеральная резервная система купила облигации «падших ангелов, которые во время пандемии опустились до статуса мусора» в результате того, что занимались заимствованиями с чрезмерным кредитным плечом для выплаты дивидендов и покупки собственные акции.[11a]

Конгресс рассматривал возможность ограничения компаниям использования выручки от купленных облигаций «для чрезмерного вознаграждения руководителей или распределения акционеров» в то время, когда он утверждал средства. но не пытались удержать компании от этого. Отмечая, что «Sysco использовала деньги для выплаты дивидендов своим акционерам, уволив при этом треть своих сотрудников… в отчете комитета Палаты представителей было обнаружено, что компании, получающие выгоду от производственных мощностей, уволили более одного миллиона рабочих с марта по сентябрь». Бэр и Гудман заключают, что «мало доказательств того, что скупка корпоративного долга ФРС принесла пользу обществу». Как раз наоборот: действия ФРС «создали дополнительную несправедливую возможность для крупных корпораций стать еще крупнее, покупая конкурентов с помощью субсидируемых государством кредитов».

В результате, как они обвиняют, меняется политическая форма экономики. «Серийное спасение рынка со стороны денежных властей - сначала банковской системы в 2008 году, а теперь и всего делового мира в условиях пандемии» было «большей угрозой [для уничтожения капитализма], чем Берни Сандерс». «Сверхнизкие процентные ставки ФРС позволили отдать предпочтение акциям крупных компаний по сравнению с их более мелкими аналогами», сконцентрировав контроль над экономикой в ​​руках фирм с наибольшим доступом к такому кредиту.

Небольшие компании являются «основным источником создания рабочих мест и инноваций», но не имеют доступа к почти бесплатным кредитам, которыми пользуются банки и их крупнейшие клиенты. В результате финансовый сектор остается матерью трастов, концентрируя финансовое и корпоративное богатство за счет финансирования поглощения более мелких компаний как гигантских компаний для монополизации рынка долговых обязательств и финансовой помощи.

Результатом этой финансовой концентрации «большая рыба ест маленькую рыбку» является современная версия корпоративного государства фашизма. Радхика Десаи называет это «кредитократией» - правлением учреждений, контролирующих кредит.[12a] Это экономическая система, в которой центральные банки перенимают экономическую политику от выборных политических органов и Казначейства, завершая тем самым процесс приватизации контроля в масштабах всей экономики.

Цели промышленного капитализма Финансы Цели капитализма

Заметки

[1] Я привожу диаграммы в книгах «Пузырь и не только» (Дрезден: 2012 г.), главах 7 и 8 и « Убийство хозяина» (Дрезден: 2015 г.).

[2] «Теория динамической экономики», Очерки экономической теории, под ред. Рексфорд Гай Тагвелл (Нью-Йорк: 1924), стр. 96 и 98, первоначально в «Публикациях Пенсильванского университета , Политическая экономия и публичное право», серия 3: 2 (весь № 11), 1892, стр. 96. Европейские аристократические правительства разработали свою налоговую политику «в то время, когда государство было простой военной организацией для защиты общества от иностранных врагов или для удовлетворения национальных чувств путем агрессивных войн». У таких государств была «пассивная» политика экономического развития, и их налоговая философия не основывалась на экономической эффективности. Я предоставляю подробности в «Саймоне Паттене о государственной инфраструктуре и захвате экономической ренты», Американский журнал экономики и социологии.70 (октябрь 2011 г.), стр. 873-903.

[3] Джордж выступал за введение земельного налога, но его противодействие социализму заставило его отказаться от концепций стоимости и цены, необходимых для количественного определения экономической ренты. Его защита банкиров и интересов сделала его политические рекомендации неэффективными, поскольку он перешел в либертарианское правое крыло политического спектра, выступая против государственных инвестиций, но просто облагая налогом ренту, получаемую приватизаторами - противоположность тому, чем были Паттен и его проиндустриальная школа экономистов. адвокатирование, основанное на классической теории стоимости и ценовой теории.

[4] «Теория динамической экономики», с. 98.

[5] Речь от 24 июня 1877 г. Он использовал латынь и сказал « Sanitas, Sanitatum » и перевел это как «Санитария, все есть санитария». Это был каламбур более известного афоризма « Vanitas, vanitatum », «Тщеславие, все суета».

[6] Уильям Лазоник, «Прибыль без процветания: обратный выкуп акций манипулирует рынком и оставляет большинство американцев хуже», Harvard Business Review , сентябрь 2014 г. И совсем недавно, Лазоник и Джанг-Суп Шин, « Хищническое извлечение ценности: как разграбление» Бизнес-корпорация стала нормой США и как можно восстановить устойчивое процветание (Оксфорд: 2020).

[7] Джоан Фарре-Менса, Рони Микаэли, Мартин Шмальц, «Финансовые выплаты», доклад школы бизнеса Росса № 1263 (1 декабря 2020 г.), цитата из Мэтта Столлера, «Как разбогатеть, саботируя объекты ядерного оружия», BIG, 3 января 2021 года.

[8] Эйлин Аппельбаум и Розмари Батт, Частный капитал в действии: когда Уолл-стрит управляет главной улицей (Рассел Сейдж: 2014). См. Также Эйлин Аппельбаум, Письменное свидетельство перед Комитетом Палаты представителей США по финансовым услугам , 19 ноября 2020 г.

[9] Джордж Акерлофф и Пол Ромер, «Мародерство: преступный мир банкротства ради прибыли», https://www.brookings.edu/wp-content/uploads/1993/06/1993b_bpea_akerlof_romer_hall_mankiw.pdf

[10] Шейла Бэр и Лоуренс Гудман, «Облегчение корпоративного долга - это экономическая неудача», Wall Street Journal , 7 января 2021 г.

[11] Десаи, Радхика. 2020. «Судьба капитализма висит на волоске международного баланса сил». Канадское измерение, 12 октября. https://canadiandimension.com/articles/view/the-fate-of-capitalism-hangs-in-the-balance-of-international-power . См. Также Джеффри Гардинер, « К истинному монетаризму» (Dulwich: 1993) и «Эволюция кредитной структуры и контроля» (London: Palgrave, 2006), а посткейнсианская группа «Банда восьми» популяризировала термин «кредитная экономика» в 1990-х годах.

[1a] Эта статья основана на главе 1 « Холодной войны 2.0». Геополитическая экономика финансового капитализма против промышленного капитализма (Дрезден, ISLET: в печати; китайский перевод 2021). © 2020. Все права защищены.

[2a] Я привожу графики в «Пузыре и за его пределами» (Дрезден: 2012 г.), главах 7 и 8 и « Убийство хозяина» (Дрезден: 2015 г.).

[3a] «Теория динамической экономики», Очерки экономической теории под ред. Рексфорд Гай Тагвелл (Нью-Йорк: 1924), стр. 96 и 98, первоначально в «Публикациях Пенсильванского университета , Политическая экономия и публичное право», серия 3: 2 (весь № 11), 1892, стр. 96. Европейские аристократические правительства разработали свою налоговую политику «в то время, когда государство было простой военной организацией для защиты общества от иностранных врагов или для удовлетворения национальных чувств путем агрессивных войн». У таких государств была «пассивная» политика экономического развития, и их налоговая философия не основывалась на экономической эффективности. Я предоставляю подробности в «Саймоне Паттене о государственной инфраструктуре и захвате экономической ренты», Американский журнал экономики и социологии 70 (Октябрь 2011 г.), стр. 873-903.

[4a] Джордж выступал за введение земельного налога, но его противодействие социализму привело к тому, что он отверг концепции стоимости и цены, необходимые для количественного определения экономической ренты. Его защита банкиров и интересов сделала его политические рекомендации неэффективными, поскольку он перешел в либертарианское правое крыло политического спектра, выступая против государственных инвестиций, но просто облагая налогом ренту, получаемую приватизаторами - противоположность тому, чем были Паттен и его проиндустриальная школа экономистов. адвокатирование, основанное на классической теории стоимости и ценовой теории.

[5a] «Теория динамической экономики», с. 98.

[6a] Речь от 24 июня 1877 г. Он использовал латынь и сказал « Sanitas, Sanitatum » и перевел это как «Санитария, все есть санитария». Это был каламбур более известного афоризма « Vanitas, vanitatum », «Тщеславие, все суета».

[7a] Уильям Лазоник, «Прибыль без процветания: обратный выкуп акций манипулирует рынком и оставляет большую часть американцев хуже», Harvard Business Review , сентябрь 2014 г. И совсем недавно, Лазоник и Джанг-Суп Шин, « Хищническое извлечение ценности: как разграбление» Бизнес-корпорация стала нормой США и как можно восстановить устойчивое процветание (Оксфорд: 2020).

[8a] Джоан Фарре-Менса, Рони Микаэли, Мартин Шмальц, «Финансовые выплаты», доклад школы бизнеса Росса № 1263 (1 декабря 2020 г.), цитируется Мэттом Столлером, «Как разбогатеть, саботируя объекты ядерного оружия», BIG, 3 января 2021 года.

[9a] Мэтт Столлер, там же . См. Также его статью «Преступление не должно окупаться: почему крупные технические руководители должны оказаться в тюрьме», BIG, 20 декабря 2020 г.

[10a] Джордж Акерлофф и Пол Ромер, «Мародерство: преступный мир банкротства ради прибыли», https://www.brookings.edu/wp-content/uploads/1993/06/1993b_bpea_akerlof_romer_hall_mankiw.pdf

[11a] Шейла Бэр и Лоуренс Гудман, «Облегчение корпоративного долга - экономическая неудача», Wall Street Journal , 7 января 2021 г.

[12а] Десаи, Радхика. 2020. «Судьба капитализма висит на волоске международного баланса сил». Канадское измерение, 12 октября. https://canadiandimension.com/articles/view/the-fate-of-capitalism-hangs-in-the-balance-of-international-power . См. Также Джеффри Гардинер, « К истинному монетаризму» (Dulwich: 1993) и «Эволюция кредитной структуры и контроля» (London: Palgrave, 2006), а посткейнсианская группа «Банда восьми» популяризировала термин «кредитная экономика» в 1990-х годах.

Майкл Хадсон 29.01.2021

---

Обсуждение этой и других статей блога - на Форуме - своего рода, социальной сети. Там же, можно публиковать и собственные посты и статьи, сообразуясь лишь с Условиями использования сайта, Политикой конфиденциальности и Правилами поведения. Цензуры нет!

Добавляем страницу в избранное (Ctrl+D), делаем репосты в своих соцсетях, о свежих статьях, постах, видео обновлениях, узнаём от Ph.D. Faustus в Telegram, поддерживаем, по мере желания и сил, Faust711, заглядывая в подвал сайта Faust711

Add the page to favorites (Ctrl + D), make reposts in our social networks, about fresh articles, posts, video updates, learn from Ph.D. Faustus on Telegram, and we support Faust711 as we wish and strength, looking into the site footer. First page of #Faust711 (Video)